Сергей Курзенков - Под нами - земля и море

- Я понимаю, вам очень тяжело... Тяжело и мне терять таких летчиков, да еще когда окончилась война. Считаю, необходимо полететь на Балтику и расследовать обстоятельства их гибели.

На другой день я был на Балтике...

В ночь на 8 мая фашистам удалось на двадцати шести транспортных судах выйти из Либавы. На поиск кораблей в первой половине дня на самолете "Петляков-2" вылетел Герой Советского Союза Грачев. В составе его экипажа полетел штурман эскадрильи Герой Советского Союза Григорий Давиденко. Их полет длился более часа, затем радиосвязь внезапно оборвалась...

Ждали экипаж час, два, три, четыре... Обзвонили все аэродромы соседей. Ни на одном не садился наш "петляков". Позднее стало известно, что экипаж подвергся атаке истребителей врага, внезапно вывалившихся из облаков. Фашистам удалось сбить наш самолет. Он упал в море. Так в последний день войны погиб Григорий Давиденко, самый близкий фронтовой друг моего брата.

Не было предела Сашиному горю. До самого вечера он не мог найти места. Горе, страшное горе душило его.

На исходе восемнадцатого часа командир полка вызвал к себе Сашу и приказал:

- Парой на "Як-9" вылететь на поиск вражеского конвоя.

Александр доложил командиру полка, что после гибели товарищей он очень плохо себя чувствует, и попросил отстранить его от вылета. Командир полка майор Усачев отчитал брата, обвинив его в малодушии:

- Нечего слезы лить. Война продолжается. Выполняйте боевое задание.

- Товарищ командир, - вспомнил Саша, - к тому же у меня самолет неисправен.

- Отставить разговоры... Вы что, не можете взять любой самолет в эскадрилье?

- Есть, взять любой самолет и лететь на задание! Александр повернулся и вышел из кабинета командира полка.

Саша решил лететь на самолете своего заместителя. Подойдя к технику, который заканчивал какую-то работу, он спросил:

- Самолет исправен?

- Так точно, товарищ командир, исправен...

- Еще раз проверить. Подготовить. Вылетаю в 19.00. У брата еще было в запасе время. Он пришел к себе в эскадрилью и приказал своему ведомому собираться в полет. О предстоящем вылете услышал находившийся в комнате молодой летчик, восемнадцатилетний юноша, только несколько дней тому назад прибывший из училища в полк. Он подошел к Саше и попросил его:

- Товарищ капитан! Война окончилась, а я так и не сделал ни одного боевого вылета. Разрешите мне лететь с вами!

- Ну что ж, летите... - с каким-то безразличием ответил молодому летчику Александр...

В 19.00 два истребителя ушли в воздух и легли курсом на восток - в сторону Балтийского моря. Над ними, на высоте три тысячи метров, висела толстослойная сплошная облачность.

Набрав высоту, Саша с ведомым прижался к самым облакам и, маскируясь, полетел дальше. Милях в пяти - десяти от берега опытный глаз воздушного разведчика обнаружил вражеский конвой. Корабли разного тоннажа, похожие на маленькие челноки, с тонкими ниточками темных дымов растянулись в длинную кильватерную колонну.

- Вижу двадцать шесть вымпелов разного тоннажа, - передал Александр по радио на аэродром.

- Заснять перспективно! - последовал приказ командира полка.

- Есть, заснять перспективно, - повторил Саша и, перед тем как бросить истребитель в пике, приказал ведомому: - Останьтесь под облаками. Следите внимательно за воздухом. Если появятся истребители фашистов, передайте по радио.

Летчик повторил приказ командира, остался под облаками, а Александр бросил самолет в пике. Стремительно потеряв высоту, он энергично выхватил "яка" и на небольшом удалении от конвоя, строго выдерживая скорость, высоту и курс, приступил к съемке. "Як" пролетел уже половину своего пути, когда вдруг из облаков, как саранча, один за другим вывалилось около сорока истребителей врага "Фокке-Вульф-190"... Ведя съемку и не имея возможности наблюдать за воздухом, командир положился на своего ведомого... А ведомый, увидев стаю фашистских истребителей, растерялся... С перепугу он ушел в облака, забыв про свой долг - передать командиру о грозящей ему смертельной опасности.

Саша увидел врага в момент, когда в его сторону уже неслись сверху светящиеся разноцветные трассы пушечных снарядов. Начался неравный воздушный бой. Он продолжался несколько минут. Саша дрался один с большим числом вражеских истребителей...

Врагам удалось подбить мотор, он стал давать перебои... Выходя из под удара, удалось сделать энергичный переворот через крыло и спикировать почти до самых волн...

Фашисты, видимо опасаясь появления наших бомбардировщиков и торпедоносцев, не стали преследовать подбитый истребитель. Они остались над своим конвоем, прикрывая его с воздуха.

Пока тянул мотор, Саша летел к берегу, передавая по радио все, что с ним произошло. Он сообщил, как вел бой, как удалось выйти из него. Передал: мотор поврежден, тянет к берегу. Оставалось несколько миль...

- Мотор сдал... Сажусь на воду... Квадрат... Высылайте катера! Катера!

И вдруг раздался охваченный смятением голос:

- Фонарь! фонарь заклинило!.. Не могу открыть... Не могу...

Так трагически оборвалась короткая жизнь моего брата Саши, прославленного воздушного разведчика Краснознаменной Балтики. Оборвалась в те часы, когда на обожженную и изуродованную войной землю родной Отчизны пришла наша Победа.

Давно ушли в историю годы Великой Отечественной войны. Нас, соратников Бориса Сафонова, осталось в живых немного, а в строю и того меньше. Герои Советского Союза Павел Климов, Николай Бокий, бывшие пилоты-сержанты, теперь полковники. Они продолжают службу в авиации, учат молодежь стойкости, мужеству, верности воинскому долгу.

Остальных не пощадило время. Перенесенные невзгоды, ранения, да и возраст сказались. Боевые друзья ушли в запас, в отставку. Герои Советского Союза Александр Коваленко, Владимир Покровский, Захар Сорокин, Петр Коломиец стали сугубо гражданскими людьми, и все в меру своих сил трудятся на благо нашей Родины.

До сентября 1950 года я не расставался с небом и морем, продолжая военную службу в штабе авиации Военно-морских сил. Потом по состоянию здоровья уволился в запас.

Тяжело пережил увольнение: заболел... Прошел год, и передо мной встал сложный вопрос: "Что делать?"

В поисках своего места в жизни решил заняться литературным трудом. Иногда печатался, а удовлетворения не получал: заедали избитые штампы, техницизмы, второстепенные подробности, от которых не знал как избавиться.

Пытался обращаться за помощью к профессиональным литераторам. Одни предлагали соавторство, другие давали понять: "Не за свое дело берешься". Такой ответ я получил от известного журналиста, который, прочитав мой рассказ, заметил: